Иконы старообрядцев Сызрани, Средней и Нижней Волги - Иконы Симбирской губернии, Сенгилеевский уезд, село Тереньга

Рассказ об иконах старообрядцев Средней Волги не может быть полным без обращения к иконописи села Тереньги и некоторых других сел Сенгилеевского уезда. Уместно вновь напомнить цитату из статьи священника С. Введенского "Исторический очерк раскола и сектантства в Симбирской губернии" ("Симбирские епархиальные ведомости", №7, 1902 г.) : "По Указу Екатерины II от 14 декабря 1762 года, в видах колонизации края, были приглашены, как известно, Ветковские заграничные раскольники для заселения берегов Волги, и тогда, нужно думать, некоторые поселились не только в известных впоследствии Иргизских скитах, но и в пределах Симбирской губернии, в уездах - Симбирском, Сенгилеевском и Сызранском". Сенгилеевский уезд граничил с Сызранским географически. Село Тереньга Сенгилеевского уезда, - ближайший к Сызрани крупный населенный пункт, через него проходил торговый тракт с Урала на Москву. К концу 19 века Тереньга превращается в торгово-промышленный центр с развитой общественной инфраструктурой: суконная мануфактура князей Голицыных; племенной овцеводческий завод; бумажный завод Маслова; ремесленные мастерские кузнечных, столярных и сапожных заведений; почтово-сберегательная касса; арестный дом; мужское народное училище. По численности населения к 1897 году Тереньга значительно уступает Сызрани - 5408 против 32383 человек.

В нашем рассказе о сызранском иконописании, мы отмечали, что уже к середине 19 века, в связи с бурным экономическим ростом города и уезда, в Сызрани формируется устойчивый спрос на иконы. Спрос поддерживается многочисленными заказчиками из числа местных купцов и промышленников, большинство которых принадлежит старообрядчеству. В это же время Сызрань приобретает репутацию иконописной столицы региона, что позволяет городу рекрутировать значительное количество иконописцев из соседнего, Сенгилеевского уезда, для работ по найму или обучения.

Первые упоминания о найме иконописцев из Сенгилеевского уезда для работ под Сызранью в усольской вотчине графов Орловых относятся к 1811 - 1812 годам. "Старотукшумский живописец нужен для писания икон и к поправлению наших живописцев ... Ивана Янова якобы того желают живописцы наши" - из рапорта Усольской вотчиной конторы. Из "Записки о работах" в течение лета 1812 года при церкви Новинской: "... один иконостас поставлен и иконы написаны Петром Яновым ... Желательно иметь старотукшумского иконописца для писания икон, хотя он и пьяница, но опытен". Архивы донесли до нас множество сообщений о выходцах из раскола, иконописцах братьях Иване и Петре Яновых - уроженцев села Старый Тукшум Сенгилеевского уезда. При этом, Иван постоянно проживал в Старом Тукшуме по месту рождения, а Петр - в селе Новинки Сызранского уезда. Персоны Ивана и Петра Яновых были для того времени весьма значительными. Не случайно, именно они, наряду с известнейшими иконописцами из "борисоглебских слобод" Сапожниковыми, становятся главными исполнителями работ по восстановлению иконостасов в сгоревших усольских церквях.

В настоящем изложении мы не станем перечислять всех, известных нам иконописцев Сенгилеевского уезда и села Тереньги. Имена многих из них можно обнаружить в "Списке живописцев, иконописцев, иконостасных дел мастеров, других замечательных людей, вышедших из Сызрани и других мест Средней и Нижней Волги". В любом случае, такое перечисление не будет сколь нибудь полным. На сегодня, нам удалось обработать лишь часть имеющихся у нас архивных документов и, само собой разумеется, не все иконописцы смогли оставить следы в наших архивах. А по сему, мы решили остановиться на личностях иконописцев, чьи истории показались нам наиболее занимательными.

Братья Иванушковы: Федор Иванов (? - 1852), Трофим Иванов, Зот Иванов - иконописцы из села Тереньга Сенгилеевского уезда, крестьяне помещика А.Н. Скребицкаго. Братья, будучи людьми деятельными, оставили о себе множество архивных упоминаний, относящихся к 1850 - 1858 годам. Кроме написания и поновления икон Иванушковы занимались покраской крыш и заборов, перепродажей "кипарисного дерева", а 31 января 1851 года старший из братьев - Федор Иванов Иванушков "учинил условие" с крестьянином села Хорошенки Самарской губернии Федором Борисовым Колдовым на обучение его сына Григория "греческому иконописному письму", чтобы "Мальчик Этот (Григорий - ред.) все 6 лет на всем (кроме одеяния и обуви) нашем содержании производил работу в пользу нашу, а буде сойдет до назначенного в условии срока, то отец его обязан заплатить сто рублей серебром". Из "Дела" от 28 октября 1854 года "О ушедшем от крестьянина села Тереньги Г. Скребицкаго ученике иконостасного Мастерства крестьянине Григорие Колдове", мы узнаем, что мальчик, "бывши на работе здешняго уезда в селе Старом Тукшуме" отпросился у братьев на побывку в село Тереньгу. Братья вручили ему "для передачи родителям нашим денег 2 руб. 25 коп. серебром ... но впоследствии же открылось, мальчик этот в Тереньге не был и денег не доставлял, а отправился на свою родину". В своем "Объявлении в Сенгилеевский уездный суд" Иванушковы утверждали, что "... мальчик Григорий был взят и находился у нас, коему старшим братом моим (ныне уже умерший с 1852 года), а также мною с братом младшим преподаваемы были все средства нашего художества, через которые он в настоящее время доведен почти совершенно до условленной науки так, что может без наставлений сам один исправлять работу нискаго сорта". Суть требований братьев сводилась к следующему: " ... вытребовать мальчика Григорья Колдова ... для дожития последняго по условию времени"; " ...взыскать с него взятыя у брата моего для доставления родителям 2 руб. 25 коп. и употребленныя на шитье одежды (Григорию - ред.) 6 руб., всего восемь рублей двадцать пять копеек серебром". Наше внимание привлек следующий факт. Братья Иванушковы не стали требовать с отца мальчика положенные по "учиненному условию" сто рублей серебром, фактически их требование сводилось к возвращению Григория Колдова для продолжения его обучения. Уместно предположить, что польза, приносимая мальчиком, была гораздо существеннее, чем 100 рублей серебром - значительная сумма в 1854 году!

Эта история получила продолжение. Удельный крестьянин Григорий Федоров Колдов (сбежавший мальчик) 8 июня 1855 года направляет на имя пристава 2 Стана Самарского уезда объяснение "противу объявления" в котором утверждает, что после смерти старшего брата - Федора Иванушкова с которым он "занимался Наукою иконописному Греческому Письму", Иванушковы "... стали оставлять иконописное мастерство и приступили к малярному мастерству", что противоречило содержанию "условия". А по сему, "... в дальнейшую к ним в науку поступить не желаю, показал все Сие по справедливости и в том подписуюсь". В жалобе Приставу 1 Стана Сенгилеевского уезда истец - Трофим Иванушков жалуется на " потворство Ему (Григорию Колдову - ред.) Становаго Пристова", ссылаясь на заявление Григория в одном из писем: "Вы послали бумагу Становому, а я захочу приду, а то не ждите меня".

Подозрение в потворстве мальчику со стороны судебных властей оказалось оправданным, "Дело" завершилось в пользу Григория Колдова. Сохранилось письмо без даты с адресом на обороте: "В село Теренгу иконописцу Трофиму Иваначу Иванушкову из села Хорошинки". В нем Григорий Колдов желает "... от всевышняго творца Добраго здровия и всему вашиму Симеиству" и сообщает, что "...я теперя нахожусь в полным здоровьи и теперя ожидаем мы вторишнай награды половинную часть на Петров день получил 200 рублей серебром и теперя у меня одежи есть хорошая пал(ь)то стоит 10 руб. серебром брюки стоют 8 руб. серебром жилет стоит 3 руб. серебром живу благодаря богу в Хорошинки. Ваш доброжелатиль Григорий Колдов". Это письмо стало последним упоминанием в наших архивах о талантливом иконописце Григорие Федоровиче Колдове, постигшего науку иконописного мастерства в селе Тереньга Сенгилеевского уезда.

Качаев Павел Семенович (1832 - ?), иконописец, крестьянин села Кивати Сенгилеевского уезда. Очередной иконописец из Сенгилеевского уезда, переехавший в Сызрань, где постоянно проживал в доме Порфирова (Попова) Давида Васильевича. В одном из полицейских протоколов он назвал Порфирова (Попова) своим "хозяином". Качаеву посвящено множество упоминаний в архивных документах. На личности иконописца мы подробно останавливались в статье "Об иконописании в Сызрани конца XVIII - XIX веков". Известно, что Павел Семенович принадлежал старообрядчеству поморского согласия, "называемой беспоповщиной приемлющих браки и молящихся за царя". Сын Качаева Павла Семеновича - Александр Павлович, также занимался иконописным мастерством в Сызрани, его работы были отмечены "Похвальным отзывом казанской ремесленной сельско-хозяйственной выставки". Около 1900 года младший Качаев переезжает в Самару, где владеет "Мастерской живописи и иконописи".

Об иконописном селе Чертановка Сенгилеевского уезда сообщение в наших архивах датируется 31 июлем 1871 годом. Из рапорта «Приставу 2-го стана Сенгилеевского уезда Чертановского Волостного Правления»: «… Правление честь имеет при сем представить сведения по Инструкции Симбирскаго Статистическаго Комитета… Примечание. Все предметы в каждом селении сего Правления существуют кроме …иконописи…- которыя существует только в селе Чертановке... 2. Существование промыслов вызывается тем, что Местная природа доставляет годный для промысла сырой Материал… прочия же Материалы покупаются… краски в Г. Симбирске… 3. Ручныя производства составляют предмет Занятия крестьян только в период времени свободный от земледельческих работ. 4. … в производстве промысла участвуют дети с 16-ти летняго возраста… 8. Приготовляемыя изделия сбываются на ближайших в окрестности базарах… перекупщиков изделий и доставщиков сырья не имеется…».

В своих рассказах об иконописании Сызрани мы всегда опирались лишь на достоверные архивные сведения, о внешнем виде и художественных особенностях сызранских икон нам удавалось судить исходя из обилия сохранившихся памятников с различными отметками (печати, наклейки, подписи), свидетельствами их сызранского происхождения.

Несмотря на множество архивных материалов, посвященных иконописанию в селах Сенгилеевского уезда, включая Тереньгу, о внешнем виде и качестве этих икон мы можем составить мнение, опираясь лишь на знаточеские, а также некоторые статистические основания, поскольку икон с отметками, свидетельствующими об их местном происхождении, в нашей коллекции нет. Прежде, чем мы расскажем об особенностях икон, размещенных в этом разделе и получивших адрес изготовления "Тереньга", отметим, поступили эти иконы в нашу коллекцию исключительно из Ульяновской области, территорий нынешних Сенгилеевского, а чаще Теренгульского районов (оба района ранее составляли Сенгилеевский уезд). Сведения, полученные нами из архивных источников, сообщают нам о наличии тесных духовных и деловых связей представителей сызранских и теренгульских старообрядческих общин, а начало XIX века отмечено многочисленными фактами перемещения иконописцев Сенгилеевского уезда на заработки в Сызрань. В некоторых случаях, выходцы Сенгилеевского уезда уже в Сызрани дебютируют как основатели собственных иконописных династий. Архивные данные подтверждают справедливость нашего мнения о том, что иконописание Сызрани и Сенгилеевского уезда (Тереньги) окончательно оформились и получили распространение в рамках одного хронологического периода, являясь ветвями одной художественной культуры.

Наибольшее количество иконописцев Сенгилеевского уезда, отмеченных нашими архивами, проживало в селе Тереньга. В число их заказчиков входили крестьяне, мелкие лавочники и ремесленный люд, небогатое местное купечество, а в некоторых случаях приходы храмов официальной церкви. Стоимость заказов была невелика и не могла сравниться со стоимостью заказов в процветающей Сызрани. Тем не менее, местные иконописцы в своих произведениях ориентировались на сызранские образцы, по мере возможности удешевляя их производство. В технике иконописания Тереньги практически полностью отсутствует золото, заменяемое серебром или поталью. В иконном производстве применяется местный, "годный для промысла сырой Материал" (речь по-видимому идет об охре), отчего изображения на иконах стремятся к монохромности. В технологии подготовки иконной доски под живопись отсутствует пологая лузга. Орнаментальная рамка размещается непосредственно в ковчеге, вплотную примыкая к полям иконы. Орнамент по рамке чаще всего повторят "сызранский" или является вариантом "сызранского" орнамента.

Икону Тереньги второй половины XIX века, наверное, можно охарактеризовать как икону сызранской провинции. В то же время, в числе икон Сенгилеевского уезда во множестве встречаются яркие и самобытные, иногда сентиментальные произведения, способные удовлетворить самый изысканный вкус коллекционера и знатока иконописи.

А.А. Кириков

Москва